Бобби сидел на одной из помятых коробок рядом с мусорным контейнером, его никто не трогал уже несколько дней. Здесь, на самой оживленной улице Лос-Анжелеса до него никому не было дела, люди вокруг все время куда-то спешили и редко смотрели по сторонам – здесь кипела жизнь, и она проходила мимо него. Каждый день он видел сотни людей, сливающихся в серую безликую массу мегаполиса, но для Бобби, внимательно наблюдавшего за каждым из них, они не были просто толпой – у каждого была своя история, чувства и мысли, и все это он научился читать по внешнему виду, голосу и выражению лица, даже если кто-то из прохожих в считанные секунды пересекал улицу и навсегда исчезал за углом. У Бобби не было своей жизни, и он научился склеивать, по кусочкам собирать ее из жизней других. Но этот бродяга видел не только людей. Для него мир представал совсем другим, не таким, как для большинства из нас. С рождения у Бобби был дар – он видел свечение, исходившее от некоторых людей. Мы называем их по-разному: Наблюдатели, Хранители или просто – ангелы. Бобби знал, что они есть и что живут среди нас, но ему очень редко доводилось встречать их. До сегодняшнего дня.
- Что-то ваши к нам зачастили, - этими словами он и встретил молодую девушку в деловом костюме – таком обычном для этого места и как нельзя лучше подходящим, чтобы слиться с толпой. – Сегодня я видел по меньшей мере двух.
- Доброе утро, Бобби,- завернув к нему, она без колебаний села на одну из коробок рядом с бродягой, чем несказанно удивила прохожих, успевших обратить на нее внимание. Конечно, если бы Адель была человеком, обычная людская брезгливость и, конечно же, непереносимый смрад не дали бы ей ни на ярд приблизиться к этому месту. – Ты уверен?
- Абсолютно. Не справляешься, дорогуша? – и Бобби рассмеялся, звонко, как маленький ребенок. Адель не сдержала улыбки, хотя теперь ей было уже не до веселья. Этот район Лос-Анжелеса находился полностью в ее распоряжении, и должен был быть там находиться еще девяносто лет. Именно столько ей осталось до тех пор, когда здесь не останется ни одного смертного, нуждающегося в искуплении. Прошло десять лет с тех пор, как она начала свою работу, и дело медленно, но все же продвигалось, а череда успехов заставила Адель более оптимистично взглянуть на задачу, до этого казавшуюся абсолютно невыполнимой. Дело в том, что Михаил дал ей задание очистить Город Ангелов от всевозможных грехов, встречающихся здесь на каждом шагу, но впрочем, не чаще, чем в любом другом уголке этого запущенного мира.
Это была ее задача, а появление других могло означать только одно. Неужели я не справляюсь? Но нового приказа сверху она не получала, поэтому мысль о других ангелах на ее участке привела Адель в полное замешательство.
И тут она почувствовала это. Внезапно накатившая волна света была настолько сильной, что выбросила ее из тела. Это могло означать лишь одно: кто-то из смертных вновь обрел Надежду. И это были не ее постоянные подопечные – за ними она не переставала следить ни на секунду, нет, кто-то другой захотел искупления, и теперь ей предстояло хорошенько им заняться. Ведь искупление еще нужно заслужить.

Молодая журналистка пришла в себя на улице Лос-Анжелеса без единой мысли о том, как могла оказаться на помойке рядом с бомжом, развалившимся на прогнившем мусоре, и, естественно, испытала необычайное потрясение. Утром следующего дня она не пошла на работу, ссылаясь на сильную головную боль.

Ночь была предназначена для того, чтобы обличать человеческую натуру. Разумеется, создавая ночь, Архитектор следовал заранее продуманному плану, ведь с тех пор, как первые падшие были изгнаны из рая, ему нужно было напоминание о том роковом дне. Не будь ночи, Он бы стал сомневаться в своем решении, и однажды сжалился бы и вернул людей назад. А это, несомненно, стало бы ошибкой, ведь тогда они принесли бы все земные грехи в рай, посеяв разврат среди ангелов. И наступил бы хаос. Тогда Он решил создать этот хаос на земле, добавив ко дню ночь, служащую Ему извечным напоминанием о греховности людей.                                                               

И эта ночь не была исключением. Слуги Люцифера не упускали не единой возможности подтолкнуть людей к соблазну, и это легче всего было сделать здесь, в Лос-Анжелесе, где соблазн был на каждом шагу.
И Адель не могла вмешиваться. Михаил объяснил четко: она не может спасти всех. За десять лет у нее было немало подопечных, моливших о прощении, но не заслуживавших места на небесах, но бывали и такие, кому достаточно было лишь раскаяться. Но это лишь единицы, в основном люди и не помышляли о раскаянии, их вполне устаивал их образ жизни и абсолютно не волновал тот факт, что за него они потом вечность будут гореть в аду.
И Натаниэль был из их числа. Адель не сомневалась, что этому смертному туда прямая дорога, она даже не стала наблюдать за ним, сразу же списав со счетов. Выходит, я ошиблась, и у него все еще есть надежда? Вспышка света сомнений не оставляла, только вот Адель нужны были куда более серьезные доказательства. Нельзя забывать: один просчет – и рай превратится в ад.
К счастью, времени в запасе у нее было много – вечность, а то и больше, и проверить как следует каждого смертного она вполне могла себе позволить. Другое дело, что у Натаниэля этого времени почти не осталось – по пути сюда она уже встретила двух демонов, не сводивших с него своих пустых черных глаз. Конечно, они далеко не обрадовались ее визиту, но вот помешать ей не могли - не имели полномочий. Адель была ученицей Михаила и без двух минут  архангелом – если так только можно выразиться, когда никаких временных границ для тебя в принципе не существует – и ей стоило лишь пальцем шевельнуть, чтобы они навсегда вернулись туда, откуда пришли. Но если они захотят забрать с собой душу этого смертного, то отступить придется уже мне.             
   
Как это свойственно многим людям, Натаниэль вышел прогуляться, чтобы подумать о жизни, хотя сам едва ли отдавал себе в этом отчета. Тем более, что демоны отлично постарались, сделав едва возможными хоть какие-то проблески света в его мрачных мыслях. Кстати, о жизни... Жизнь Натаниэля была у нее как на ладони, она видела все – и темное прошлое, и еще более темное будущее... Но, в отличие от прошлого, будущее было лишь вариантом, одним из вариантов, предусмотренных Архитектором. А значит, были и другие.

Сострадание. Это чувство многое может сказать о человеке, но куда красноречивее бывает его отсутствие. Люди смогли сохранить сострадание практически неизменным с начала времен, это было одно из немногих качеств, оставшихся после падения, которое не извратилось за семь с половиной тысяч лет, потому что было создано не первыми из ангелов, а самим Архитектором. Вот почему Адель решила начать именно с сострадания, хоть и не в своем первоначальном виде, но в виде куда более привычном здесь, в поднебесной. Для этого ей и понадобился Бобби.

Натаниэль пересек улицу и двинулся дальше вглубь района, когда Бобби преградил ему путь. Грязный, в изорванных лохмотьях, он внушал отвращение, но в глазах его была такая глубокая печаль и мольба о помощи, что даже ангел с легкостью поверил бы, что Бобби действительно в ней очень нуждается. Он протянул к Натаниэлю трясущуюся руку и, молча глядя на него, стал ждать подаяния.